Один из докладов профессора Л.Г. Жуковой на IV Международном форуме онкологии и радиотерапии — как всегда, высокопрофессиональный, яркий, запоминающийся — не сопровождался демонстрацией слайдов. Людмила Григорьевна анонсировала свое выступление как диалоговое, призванное представить современную ситуацию с клиническими исследованиями с точки зрения проводящего их ученого, практикующего врача и пациента. Оригинальный формат понравился аудитории в том числе и тем, что видеоряд не отвлекал внимание слушателей от основного смысла доклада. 

ШАГ В НЕИЗВЕСТНОСТЬ 

В начале своего выступления Людмила Григорьевна напомнила, что абсолютно все препараты, которые мы сегодня назначаем пациентам, без единого исключения, когда-то находились в клинических исследованиях (КИ). Исследования прошлых лет могли растягиваться долгие годы и давали весьма ограниченную информацию. По сути, все, что удавалось из них почерпнуть, — это объективный ответ (ОО), но никто тогда не задумывался, что ОО может продолжаться недели, месяцы, даже несколько лет и десятилетий.

Все современные группы препаратов (таргетные, иммунопрепараты, моноклональные антитела и  т.д.) прошли все этапы КИ  — от самых первых фаз до постмаркетинговых исследований и нового, активно развивающегося направления в виде исследований реальной клинической практики (ИРКП).

Само слово «исследование» пугает и  завораживает одновременно. С  одной стороны, мы делаем что-то, что не прошло апробирование опытом клинической практики, а с другой — больные ощущают тревогу, ведь на них «что-то  испытывают». Для участия в КИ по профилю «Онкология» выбирают, как правило, пациентов, которым невозможно эффективно подобрать другие, известные, варианты лечения. Но все пациенты разные: одни целенаправленно ищут в интернете данные по текущим исследованиям и стремятся принять в них участие, а другие считают, что над ними пытаются «ставить эксперименты», и категорически отказываются.

ОБОЮДОВЫГОДНОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ 

В действительности врачу интересно не ставить эксперименты на людях — ему интересно вылечить больного. И  если появляются возможности, которых еще нет в клинической практике, то мы ими пользуемся. КИ позволяет получить новую информацию о препарате, которая еще неизвестна никому и которой нет в доступе. После того как готовы зрелые результаты исследования, мы задумываемся, как внедрить их в клиническую практику, затем препарат регистрируют, но происходит это подчас со значительной задержкой.

Л.Г. Жукова сообщила, что, являясь модератором группы по созданию клинических рекомендаций в области рака молочной железы, регулярно обращается к массиву данных, полученных в подобных исследованиях, и сопоставляет их с новыми данными. Это позволяет сформировать более объективное видение проблемы. Также Людмила Григорьевна рассказала, что, участвуя в ежедневных консилиумах, пытается отобрать пациентов, которым можно было  бы предложить какое-то новое, более эффективное лечение, включив в  КИ. Кроме того, само по себе участие в КИ дисциплинирует и врача, и пациента — можно сказать, что это обоюдное удовольствие, взаимная польза и клиническая выгода. Показано, что продолжительность и  качество жизни выше у  пациентов, принимавших участие в КИ, даже если эти исследования не имели отношения к изучению эффективности терапии  — например, носили наблюдательный характер или в них изучались методы обследования.

Иммунотерапию спикер назвала настоящим чудом для отдельных групп пациентов с определенными видами опухолей, пришедших в клиническую практику из первых фаз исследований. Оптимальные вид и частота проведения обследований также были установлены в КИ. Мы учимся на них и иногда видим совершенно ошеломительные эффекты, о которых раньше не могли даже мечтать.

Становясь участником КИ, пациент гарантированно получает возможность наблюдения индивидуальным врачом, четкий график визитов и обследований  — а это немаловажно. Но иногда бывает непросто объяснить больным, зачем мы предлагаем им войти в КИ. Новые препараты имеют новый профиль токсичности, о котором мы порой сами полностью не осведомлены: та же иммунотерапия является примером. На врача ложится дополнительная ответственность: отследить, правильно оценить и помочь справиться с ситуацией. Нежелательные явления были, есть и будут, и с появлением каждого нового класса препаратов мы будем сталкиваться с новыми проявлениями токсичности. 

КИ — огромный мощный механизм, который складывается из бесценного опыта каждого из нас. Участвуя в них, мы спасаем жизни пациентов не только здесь и сейчас, но и в будущем — в том числе ценой появления токсичности, которую учимся предупреждать, своевременно выявлять и  купировать. Эксперты мирового уровня включают в  тексты презентаций благодарности пациентам, участвовавшим в КИ, и их семьям, потому что это наше общее дело. Людмила Григорьевна подчеркнула, что  большинство больных в ее практике поддерживают идею участия в КИ и получения уникальных возможностей в прямом смысле из будущего.

ВМЕСТЕ С ПАЦИЕНТОМ 

Л.Г. Жукова выразила радость по поводу самой возможности проводить КИ и  надеется, что со временем их будет все больше и больше. Когда врач предлагает больному участие в КИ, первая мысль, которая должна возникнуть у него, — сказать спасибо доктору за то, что  тот обратил внимание на  наличие такой возможности и предлагает ее пациенту. Затем он должен четко понять, зачем это делает. Понять, что врач не преследует абсолютно никаких корыстных целей, не собирается ставить эксперимент, а просто хочет помочь еще больше, чем делает это в текущий момент.

Очень важно установить высокий уровень доверия в  системе взаимоотношений «врач — пациент», и тогда мы вместе сможем совершать маленькие, но самые настоящие подвиги, каждый раз продвигаясь на  шаг вперед в трудной борьбе со злокачественными новообразованиями.