Статьи
ЕГЭ для медиков и частная модель будущего образования
21.09.2017
Новый приказ Минздрава позволяет студентам, не поступившим в ординатуру, сразу пойти работать участковыми терапевтами или педиатрами. О том, к чему пришло наше медицинское образование, куда оно привело нашу систему здравоохранения и что с этим можно сделать, мы поговорили с Ильей Фоминцевым, исполнительным директором Фонда профилактики рака и создателем Высшей школы онкологии — уникального проекта подготовки молодых онкологов.
Илья Алексеевич Фоминцев
Исполнительный директор Фонда профилактики рака, создатель проекта «Высшая школа онкологии»
Илья Алексеевич Фоминцев
Исполнительный директор Фонда профилактики рака, создатель проекта «Высшая школа онкологии»
В июне 2017 г. Минздрав внезапно изменил правила поступления в ординатуру. Если раньше абитуриенты сдавали вступительные экзамены по специальности, то теперь они пишут тест по общей медицине («ЕГЭ для медиков»), который одновременно и аккредитация для участкового терапевта или педиатра. Тестовые задания комплектуются методом случайного выбора из Единой базы оценочных средств, формируемой Минздравом. Результаты тестирования действительны в течение года. Однако тест — не единственный способ набрать необходимое количество баллов: бонусы получают студенты-краснодипломники, государственные стипендиаты (из числа бюджетников), а также преимущество дает медицинский рабочий стаж, приобретенный в период обучения. Одновременно с этим значительно сократилось количество бюджетных мест, большая часть из которых теперь целевая. Врачам-интернам нельзя бесплатно проходить ординатуру, если выбранная специальность совпадает с полученной в интернатуре. Интернатуру, к слову, отменили годом ранее. И, наконец, самая спорная часть нового приказа: теперь студенты, которые «завалили» экзамены и никуда не поступили, могут получить дополнительные баллы, устроившись на работу участковым терапевтом или педиатром.
— Илья, как Вы считаете, единый тест как этап первичной аккредитации — это лучше, чем экзамен по выбранной специальности? Почему?
— Это однозначно хорошо. И вот почему — до сих пор прием экзамена в ординатуру был совершенно неформализован: невозможно было ни измерить, ни понять субъективную оценку выпускников их же преподавателями. Которая, кстати, на самом деле проводилась по 4-балльной системе: никто же всерьез не думает, что единица и двойка — это разные оценки? Субъективная оценка отражала ровным счетом ничего и не могла быть подвергнута хорошему исследованию. Второе, по- чему это хорошо, — единый тест уравнивает в правах поступающих и делает более прозрачной всю систему приема в ординатуру.
Есть и минусы, конечно. Во-первых, сами баллы за тест в аккредитации играют малую роль в поступлении. Но это то, на что в данный момент может повлиять выпускник. Остальное — это его... ну скажем так, анамнез. Во-вторых, это сами тесты. Кто и как их составлял — для меня загадка, но они, кажется, совершенно не направлены на тестирование компетенции выпускника. Они направлены на тестирование знания тестовых вопросов. Короче говоря, тесты составлены без ка- кого-либо представления о конечной цели тестирования. Но, будем надеяться, это исправится со временем. Повторюсь: сам принцип — единый экзамен — однозначно большой шаг вперед.
— Дополнительные баллы — это справедливо? Ведь правительственные стипендии могут получить только студенты-бюджетники, красный диплом — не показатель ума, дополнительное преимущество у студентов, которые работали, а не учились.
— Для меня полная загадка то, как составители приказа распределяли баллы за достижения. Но, как ни странно, они, возможно, попали в точку. Во всяком случае, все, кого мы отобрали в 3-м туре грантовой программы «Высшая школа онкологии», поступили и по баллам, придуманным Минздравом России. То есть относительно нашего метода отбора, в котором я, к слову, совершенно не уверен, «ложноотрицательных» результатов не было. А вот «ложноположительные» были: прошли по баллам Минздрава России около 30% тех, кого мы отсеяли в 3-м туре конкурса (и, возможно, зря), а также небольшой процент тех, кого мы отсеяли во 2-м туре.
Каких-то особенных претензий к методике начисления дополнительных баллов по результатам этого года у меня как, ни странно, нет. Ее, конечно, надо исследовать и дорабатывать, как вообще всю систему начисления баллов. Мне кажется, главными надо сделать не «анамнестические», а «фактические» баллы с упором на грамотное всестороннее тестирование с количественным измерением совершенно конкретных компетенций выпускника. Но как еще можно было поступить сейчас, если экзамен вводился внезапно? Опираться на анамнез, только так. Уверен, это изменится.
Вообще, я очень часто и очень жестко критикую Минздрав. И есть за что. Но тут... если честно, рука не поднимается: это действительно неплохой приказ, особенно на фоне остального. Пусть пока кривой и шаткий, но шаг вперед. Другое дело, что можно было опубликовать этот приказ хотя бы в сентябре прошлого года, а не за 3 недели до поступления. Можно было не устраивать цейтнот и аврал десяткам тысяч людей по всей стране.
— Снижение количества бюджетных мест в сторону целевого приема — это плюс только для государства или есть положительные моменты и для студентов тоже?
— Снижение бюджетных мест — это плюс только для федерального бюджета и перенос нагрузки на бюджеты местные. И при этом я не вижу в целевом приеме никаких плюсов: это какой-то новый рабовладельческий строй. Я уже не говорю про то, что это просто неэффективно: насильно мил не будешь, и люди всегда найдут, как «откосить» от обязательств перед регионом. При этом вижу, как семьи рушатся из-за целевого приема, как судьбы ломаются за копеечку... Смысл? Гораздо эффективнее было бы обезличить потребность региона. И отношения между вузом и регионом формировать не на основе оплаты обучения конкретного лица, а на основе стратегических контрактов с вузом: нам нужно столько-то таких-то спецов, с такой-то компетенцией.
Вот примерно так это должно выглядеть: «Давайте будем проводить среди ваших ординаторов работу по продвижению нашего региона. Возить к нам на экскурсии, на лекции для населения, знакомить с нашими спецами, показывать регион, и все такое. Мы оплатим и это, и грант от региона на столько-то мест на обучение. Кому вы дадите грант — дело ваше, нам надо от вас столько-то специалистов в год. И совершенно не важно, кто это будет конкретно, главное, чтобы уровень компетенции был на должном уровне». И знаете, что для этого понадобится в первую очередь? Правильно: научиться объективно количественно измерять компетенции выпускника. Во всем мире имен- но так и делают. И нам тоже придется.
— Новый приказ — шаг в сторону снижения качества медицинского образования или наоборот?
— Со временем это улучшит качество. Но для этого надо очень много потрудиться ученым, которые будут разрабатывать образовательные программы с этой целью: и высшего, и последипломного образования. И будут измерять качество выпускников, и валидировать это тестирование. Не думаю, что это случится скоро. Будет без всяких ученых случайное «улучшение приказа на личностях» до тех пор, пока он не удовлетворит большинство на- столько, чтобы оно не возмущалось.
— Каждый год Вы проводите вступительные экзамены в Высшую школу онкологии. Как Вы оцените подготовку современных студентов? О каких «дырах» в нашем образовании можно говорить?
— Медицинское образование в России — это просто дыра. Без конкретики. Однако отдельно хотелось бы выделить вот что: субтотальное незнание английского — международного научного языка; тотальное непонимание, что такое молекулярная биология вообще и какова ее роль в медицине; полное непонимание, что такое этика в медицине и кто мы для пациента, а он для нас; тотальное отсутствие каких-либо навыков принятия решений и методологии критического мышления. А еще в крови у всех патерналистская модель жизни и полное отсутствие лидерских качеств.
Рано или поздно Россия придет к подавляющему преимуществу частной собственности в ме- дицине. И вот тогда понадобятся действительно квалифицированные врачи, и это породит бум частных медицинских вузов, ибо те консервы и фейк, которыми потчует студентов государ- ственное медицинское образование, будут просто невозможны в частной системе здравоохра- нения по самой весомой причине — экономической. И вот тогда понадобятся ученые, специа- листы по образовательным программам, по научной коммуникации... и так далее. И, конечно, ученые не наши, ибо своих таких у нас просто нет. Но, хвала основателю Питера, мы знаем, что делать в таких случаях — дернуть шнур и выдавить окно. В Европу.
— Почему вообще возникла идея создать свой собственный проект — Высшую школу онкологии?
— Идея возникла спонтанно и без какой-либо идеологической подоплеки. У меня, как у представителя ровно того же самого отечественного образования, не было ни малейшего понимания, что мы сейчас имеем, и мне казалось, что все не так уж и плохо. Меня только расстраивало наплевательское отношение к ординаторам и неравенство в доступе к образованию. И все. Конкурс был изначально «заточен» только на решение этой проблемы. Совершенно случайно жизнь столкнула меня с Вадимом Гущиным (хирург-онколог, директор отделения хирургической онкологии клиники Мерси, Балтимор, США — прим. ред.), который и придал этому проекту ту идеологию и смысл, которые в нем есть сейчас. От меня добавилось не столь важная вещь: создание из выпускников ВШО своего рода корпорации, которая способна двигать медицину в России значительно эффективнее, чем алгебраическая сумма усилий каждого из них по отдельности.
— А в чем принципиальные отличия ВШО от государственной программы?
— А нет никаких отличий. Начнем с того, что ВШО — это на данный момент не юридическое лицо, а благотворительный грант от нашего фонда, который кроме финансовой части имеет еще и нематериальную — в виде организации дополнительного обучения сверх обычной программы. ВШО на данный момент — это «топинг» над государственной программой, который позволяет сформировать конкретные компетенции выпускников и измерить их критическое мышление, технологии и этику общения с пациентами, а также способность обучать других и так далее.
— В этом году состоялся первый выпуск ВШО. Куда уйдут эти ребята? Что их ждет? — Начнем с того, что это не выпуск программы ВШО. Мы называем это окончанием 1-й ступени грантовой программы: когда мы сформировали команду, которая готова и может сообща работать, учиться дальше и учить других. Они все еще «наши», хоть и выпустились из ординатуры. Еще как минимум 3 года они будут продолжать занятия в том же режиме и, кроме того, обучать других, более молодых, резидентов грантовой программы ВШО.
Все они сейчас очень неплохо устроились по меркам среднего ординатора: часть зачислена в штат крупных стационаров, часть поступила в аспирантуру Национального онкоцентра им. Н.Н. Петрова. Да другого и быть не могло. Когда мы гарантируем, что устроим людей, мы это делаем.
— Готовы ли Вы поддерживать другие инициативы, направленные на повышение качества образования?
— Да, конечно. Именно для этого вообще-то мы и обучаем этих ребят. Кафедеральных методичек не ждите, у меня на них аллергия. А вот семинары, лекции и все остальное — это уже происходит прямо сейчас. Еще мы решили сделать такой регулярный сайд-проект «Рота господина Дэзэссара» по аналогии с «Тремя мушкетерами». Это проект для ребят, которые нам очень нравятся как потенциальные резиденты, но по каким-либо причинам они пока не в ВШО. С ними будут заниматься действующие резиденты по той же программе, что и они сами. Это двойной удар: готовим новые кадры, присматриваемся к ним и одновременно обучаем резидентов: ведь самый эффективный способ обучения себя — начать учить других.
Кроме того... раскрою тайну, наверное. У нас есть конкретный план создать по-настоящему хороший, престижный частный последипломный медицинский вуз, который дает максимально возможное образование и гарантирует действительно хорошее трудоустройство.
Программы этого вуза будут полностью со- ответствовать федеральным образовательным стандартам, но при этом опираться на компетентностную модель обучения. Мы будем формировать и измерять объективно и количественно конкретные, понятные, действительно нужные компетенции выпускников. А иначе не выпустим. Есть очень много важных фишек у этого будущего вуза, которые позволят реализовать эту дикую на первый взгляд идею. Сейчас мы ищем партнеров и инвесторов.
Подготовила София Меньшикова
НАШИ ПАРТНЕРЫ
