13 февраля 2023 года исполнилось 150 лет со дня рождения Федора Ивановича Шаляпина (1873–1938). Для всего мира он был выдающимся оперным певцом, а для нас с вами еще и пациентом, которому при современных возможностях медицины наверняка удалось бы продлить жизнь и повысить ее качество.

ФАКТОРЫ РИСКА 

О наследственной предрасположенности Шаляпина к сахарному диабету (СД) мы ничего не знаем. Систематического медицинского наблюдения за родственниками певца не велось, ведь его родители происходили из крестьян, проживавших в деревнях Сырцевы (отец) и Дудинской (мать) Вятской губернии. Зато доподлинно известно о других факторах, способствовавших развитию СД, а возможно, и указывавших на его скрытое течение у певца задолго до клинической манифестации. 

Шаляпин часто болел острыми респираторными инфекциями, а по данным Национального медицинского исследовательского центра кардиологии имени академика Е.И. Чазова, в течение года после перенесенного COVID-19, например, вероятность выявления СД повышается на 40 %. Разумеется, с новой коронавирусной инфекцией певец столкнуться не мог, но ему хватало и других вирусов — Шаляпин с юности страдал рецидивирующими респираторными заболеваниями верхних дыхательных путей. Неоднократно перенес грипп (тогда его называли инфлюэнцей), причем с развитием флегмонозной ангины в 27 лет и паратонзиллярного абсцесса — в 30. Абсцесс тогда именовали горловой жабой: понадобились две операции, чтобы избавить от нее больного. 

В 33 года Шаляпина прооперировали по поводу гнойного гайморита в лечебнице доктора П.И. Постникова на Большой Дмитровке в Москве. Чтобы не осталось шрама на лице, применили новый для того времени хирургический доступ, о котором сам больной в письме от 23 сентября 1906 года так рассказывал музыкальному критику Владимиру Стасову: «Мне сделали операцию — вынули совершенно здоровый зуб в верхней челюсти и просверлили дыру в скулу (так называемую гайморову полость), где нашли у меня гной (это от простуды). Теперь будут промывать и когда кончится промывание — неизвестно». 

Еще через 5 месяцев Шаляпин снова слег с простудой: «Сейчас только что был у меня доктор (горловой), запретил мне не только петь или читать, но даже разговаривать. У меня острый ларингит (простудный) и голос совершенно хриплый… Имея в виду, что завтра мне нужно петь „Русалку“,— сегодня я вынужден принять самые строгие меры к лечению. Я прямо в отчаянии — черт знает как досадно, что приходится иногда хворать совершенно не вовремя. Еще с утра я думал, что к вечеру обойдется, однако вышло наоборот и стало хуже» (5 февраля 1907 года). А ведь повторные респираторные инфекции (затяжные ларингиты, трахеиты и бронхиты) и их гнойные осложнения, с трудом поддающиеся порой даже хирургическому лечению, нередко развиваются на фоне скрытых (и тем более явных) нарушений углеводного обмена. 

Добавьте к этому хронический стресс как фактор риска в сочетании с ожирением II степени — при росте 195 см певец весил 140 кг! Индекс массы тела Федора Ивановича составлял 36,8 кг/м2 , а целевые значения веса должны были находиться в пределах от 70,3 до 90,5 кг. И, что удивительно, врачи поначалу не имели ничего против столь выдающегося телесного изобилия: сто с лишним лет назад считалось, что крепость диафрагмы, придающей голосу звучность, зависит от наличия у певца достаточного количества нутряного жира. Весил Шаляпин много, потому что после голодного детства предавался пищевым излишествам. 

ЕДА КАК БЕДА 

Певец вспоминал, что раз в месяц его мать, Евдокия Михайловна, лепила любимые детьми пельмени. А еще готовила «вкусную муру» — своего рода щи из топора, настаивая на квасе похлебку с конопляным маслом, солеными огурцами и луком. Федор был сладкоежкой! Обожал варенье из брусники и халву. Покупал ее себе и младшим сестренке и братишке с первых заработков — пятак в месяц за просушку и выколачивание меха. Откусив от этой каменной массы, дети ждали, когда же она начнет таять, наполняя рот сладостью. 

А уж когда в кармане завелись не пятаки, а ассигнации, Шаляпин начал питаться эпически! После бани заезжал в знаменитую на всю Москву булочную Филиппова за баранками да калачами, а потом к купцу Белову, чтобы взять два фунта (практически килограмм!) салфеточной икры моментального приготовления. Получали ее так: смачивали в рассоле салфетку, заворачивали в нее свежую икру и стягивали. Сидел потом Федор Иванович дома за столом в халате, клал на конфорку самовара калачи и баранки, пил чай, то есть опустошал весь самовар и съедал всю икру. Близкий друг Шаляпина художник Константин Коровин вспоминал, как в Ярославле Федор Иванович решил отведать свежей икры прямо в рыбной лавке. Лавочник тут же распотрошил осетра, выгреб икру ложкой, поставил миску и соль в бураке перед Шаляпиным, подал калачи. Все это тут же было съедено! 

На заре вокальной карьеры молодого певца часто звали отобедать в барских домах. Некоторые угощения вызывали у него изумление. Раз он пришел в ужас, наблюдая за товарищем, который обильно поливал ­какую-то траву маслом и уксусом и называл это загадочное блюдо салатом. Еще интереснее оказалось нечто, подаваемое на первое: темно-зеленая жидкость с целым куриным яйцом. Не успел Федор нажать на него ложкой, как яйцо выпрыгнуло из тарелки на чистую скатерть. Гость взял его пальцами и отправил обратно в летние щи. А сидевшие рядом либо тактично молчали, либо с улыбкой советовали молодому человеку не есть с ножа, не выковыривать ногтем мясо из зубов, не шмыгать носом. «Но как не шмыгать, когда еда так вкусна и горяча?» — удивлялся про себя в то время еще не обучившийся политесам Шаляпин. «Мое место у буфета»,— говорил он смеясь. 

Проезжая по улицам, где торговали рыбой, баранками, пряниками, Шаляпин неизменно останавливал извозчика. Подзывал торговца. С лотка снималась ватная покрышка… Горячие пироги с рыбой и вязигой — их Федор Иванович с наслаждением поедал один за другим: «У нас на Волге жрать умеют! У бурлаков я ел стерляжью уху в два навара. Так вот, Витте и все, которые с ним, в орденах, лентах, такой, брат, ухи не едали! Хорошо здесь». И действительно, чего же еще желать, когда уплетаешь за обе щеки уху с калачом, вольно сидя в трактире! Лукулловы пиры после вечерних выступлений затягивались до утра, а ведь еда в ночное время метаболическому здоровью не способствует… 

КЛИНИЧЕСКАЯ МАНИФЕСТАЦИЯ 

При своем богатырском телосложении Шаляпин был слаб здоровьем настолько, что уже после 30 лет превратился в полиморбидного пациента с сердечно-сосудистыми заболеваниями (диагноз «шаляпинское сердце» сейчас считается классическим примером диабетической кардиопатии), легких (также страдающих при СД, о чем мы писали в предыдущих выпусках газеты), почек и суставов… 10 марта 1909 года в одной из парижских лабораторий у Шаляпина впервые выявили гипергликемию, глюкозурию и гиперурикемию с повышением относительной плотности мочи (1,036). О результатах анализов певец сообщает Горькому 22 июня 1909 года: «…анализ мочи показал 1036 весу и ужасное количество мочевой кислоты. Кроме этого, нашлось 9 грамм на литр сахару, то есть почти один процент, это хотя и немного, но, во всяком случае, неприятно. Там, то есть в Виттеле, пробуду 21 день со строгим режимом, а потом поеду к себе в деревню половить рыбешку». 

О том, как лечили больных СД в доинсулиновую эру, читаем в письме Федора Ивановича к петербургскому адвокату М.Ф.Волькенштейну от 6 июня 1909 года: «…сижу в Виттеле и вместо хорошего вина пью как лошадь по семь стаканов воды в день. Встаю в 6 часов утра, до 10.30 гуляю, пью пять стаканов воды и делаю общий массаж с теплым душем. В 10.30 завтракаю (легонько) и потом, отдохнув немного, снова хожу то туда, то сюда пешком до 6 часов вечера, причем от 4 до 5 часов пью еще два стакана. Ложусь спать в 10 часов вечера. И так идет пока день за днем. Немного, правда, скучновато, но ничего не поделаешь—терплю. Еще пробуду здесь до 22 июля (французского), а потом поеду в деревню к себе половить рыбки». 

Вся жизнь певца подчинена теперь задаче контроля гликемии, вот только ни глюкометров, ни сахароснижающих препаратов еще не существовало. Не велась и систематизированная история болезни знаменитого пациента. О сахарной кривой можно косвенно судить лишь по жалобам Шаляпина в письмах близким: «Сахар проклятущий — нужно лечиться. Лечиться мне необходимо…» Дочери Ирине 16 июля 1925 года, через 16 лет после установления диагноза, пациент сообщает: «Сейчас я сижу в Баден-Бадене и изгоняю сахар — словом, приготовляюсь к новому огромному труду в каторжных работах Америки…» (то есть пытается нормализовать уровень глюкозы перед гастролями в США). А 16 сентября того же года Шаляпин пишет Горькому из Парижа: «Лето все провел я в лечениях и режимах. Меня порядком стал было беспокоить сахар, и пришлось ездить по курортам и санаториям. Теперь, слава Богу, поправился хорошо и привел себя, кажется, в настоящий порядок к будущему сезону…» 

В 1927 году правительство Советской России постановило лишить певца звания народного артиста РСФСР за материальную помощь детям русских беженцев в счет средств одного из концертов, которую расценили как поддержку белоэмигрантов. Переживания по этому поводу (постановление отменили лишь в 1991 году) вызвали гликемический криз, потребовавший введения инсулина в качестве новаторской по тем временам терапии. Об инсулине впервые упоминается в письме Шаляпина от 23 апреля 1927 года: «От всех этих неприятнейших переживаний у меня сильно повысился сахар — приходится иногда прибегать к инсулину (средство против сахара) и нынче, конечно, придется заняться усиленным лечением на водах (вероятно в Виши)». 

Лечился Шаляпин у лучших диабетологов своего времени, например у чешского эндокринолога Вильгельма Фальта (1875– 1950) и немецкого интерниста Карла фон Нордена (1858–1944), автора монографий «Сахарный диабет и его лечение» (1895) и «Руководство к патологии обмена веществ» (1900), переведенное на русский язык И.М. Сеченовым. О Нордене 54-летний Шаляпин упоминает в письме дочери Ирине от 27 октября 1927 года из Вены: «Не радует меня только одно, что приходится стареть, а с этой проклятой вещью ослабевает и работоспособность. То, что раньше делалось легко, сейчас становится заметно труднее. Да еще и сахар мой нетнет да и забеспокоит. Нынче летом был, во-первых, у д-ра Нордена во Франкфурте, а во-вторых, в Виши. Конечно, придерживаюсь диеты и пока иду, как говорится, полным ходом вперед, но все же годы начинаю чувствовать». Норден лечил от СД и советских партийных деятелей, в том числе с помощью разработанной им низкоуглеводной диеты, которой придерживался и Шаляпин: «Здоровье мое стало много лучше. Конечно, сижу на суровой (сравнительно) диете — вот уж год, как не взял в рот капли сахару — пил сахарин, а теперь и хлеба употребляю мало — и, слава Богу, стал бодрее, и чувствую себя весьма недурно, а кстати, еще и не курю…» (14 февраля 1928 года Ирине Шаляпиной, Нью-Йорк). 

Приведем еще несколько выдержек из писем, собранных профессором Леонидом Ивановичем Дворецким в статье о болезни и смерти Ф.И.Шаляпина «Достиг я высшей власти…», которая опубликована в 2022 году в журнале «Клинический разбор в общей медицине» (том 1, № 3). 

«Здоровье мое, в общем, все такое же. И все бы ничего, но… сахар все время живет. Несмотря на диету (правда, несерьезную)…» (19 ноября 1931 года Ирине Шаляпиной, Париж). «Я сегодня начал курс лечения, т.е. я не считаю себя больным, но у меня есть порядочно сахару в организме…» (27 июля 1932 года). Судя по этим словам, комплаентность пациента на 22-м году терапии стала не такой высокой, какой была вначале, а критика к своему состоянию снизилась, ведь больным он себя не считает. 

«Выздоравливаю, но еще не покидаю постели. На днях скрутила меня препротивнейшая инфлуэнца. Температура была до сорока, а сейчас пришла в норму, если выздоровлю, поеду в Германию на Рейн. В начале августа поеду в Клиши. Сахар мой продолжает упорствовать, несмотря на сравнительно строгий режим» (11 июля 1933 года). «Здоровье в том же положении. Сахар, конечно, всегда есть, но немного…» (21 июля 1934 года Ирине Шаляпиной, Тироль). 

«Здоровьишко начинает идти на убыль. Сахар стал несколько прогрессировать,— я столько лет работал совершенно по-верблюжьи, что хочется на старости пожить немного в тишине и… попариться в бане… Завтра поеду в Вену, в санаторий на несколько дней — к профессору Фальта. Он оттуда пошлет меня, наверное, в Карлсбад, а может быть, сюда же, в Тироль, в Bad Gastein…» (3 августа 1934 года Ирине Шаляпиной, Тироль). «Здоровье мое не плохо, но и не блестяще, как в былые времена. Сахар все в том же положении, но все же я не очень уже страдаю от него…» (24 декабря 1934 года Ирине Шаляпиной, Неаполь). Гнойные инфекции на фоне высокого сахара, судя по письмам, преследовали певца на протяжении всей жизни. «Выбрал было время писать тебе на четвертой неделе поста — глаза заболели, да так основательно, что просидел десять дней в повязках. Злокачественные нарывы какие-то, в виде ячменей на веках — просто исстрадался и даже роптал весьма сурово на Бога. Ну, да все обошлось, и я пока здоров совершенно» (19 апреля 1913 года М. Горькому). А позже в письме к Ирине Шаляпин жалуется на гнойный конъюнктивит: «с Москвы у меня заболел глаз и болит до сего времени, то есть два дня или три мне лучше, а потом снова нарывы и я опять мучусь (сейчас мне как раз лучше)» (декабрь 1916 года, Петроград). И в дальнейшем тоже часто пишет об этом: «Конечно, держу по возможности диету, но сейчас только что перенес семь фурункулов в ушах и в носу. Было очень болезненно и проваландался недели три. Сейчас фурункулы ушли, но осталась экзема…» (17 марта 1932 года Ирине Шаляпиной, Монте Карло). 

ПОСЛЕДНИЕ ГАСТРОЛИ 

Хотя негативное влияние СД на здоровье певца очевидно, но умер он по другой причине. В мае 1937 года после гастролей в Японии и Америке всегда энергичный и неутомимый Шаляпин вернулся в Париж обессиленным, очень бледным и со странным «украшением» на лбу—шишкой зеленоватого цвета, по поводу которой он невесело шутил: «Еще вторая, и я буду настоящим рогоносцем!» Домашний врач месье Жандрон объяснил его состояние обычной усталостью и посоветовал отдохнуть на курорте в Райхенхалле под Веной. Однако курортная жизнь не заладилась. Превозмогая нарастающую слабость, осенью Шаляпин все же дал несколько концертов в Лондоне, а когда приехал домой, доктор Жандрон встревожился не на шутку и пригласил на консилиум лучших французских врачей. 

У певца взяли кровь на исследование. На следующий день ответ был готов. Жене Шаляпина Марии Викентьевне сообщили: у мужа белокровие — лейкемия (лейкоз) и жить ему осталось месяца четыре, от силы пять. Пересадку костного мозга тогда еще не делали, цитостатиков тоже не существовало. Чтобы хоть ­как-то притормозить развитие болезни, использовали единственное доступное средство — переливание крови. Донором оказался француз по фамилии Шьен, а по-русски—Шариков. Не подозревавшего о страшном диагнозе Шаляпина это обстоятельство крайне забавляло. Он утверждал, что после курса процедур при первом же выступлении залает на сцене, как собака. Но о возвращении в театр не могло быть и речи. Пациенту становилось все хуже: в марте он уже не поднимался с постели. 

Весть о болезни великого артиста просочилась в прессу. У дверей шаляпинского особняка день и ночь дежурили журналисты, по всем каналам французского и английского радио звучала в его исполнении финальная ария умирающего Бориса Годунова. Знакомый, навещавший Шаляпина в последние дни, был потрясен его мужеством: «Какой великий артист! Представьте, даже на краю могилы, сознавая, что близок конец, он чувствует себя как на сцене: играет смерть!» 

12 апреля 1938 года перед уходом из жизни Шаляпин впал в забытье и настойчиво требовал: «Давайте мне воды! Горло совсем сухое. Надо выпить воды. Ведь публика ждет. Надо петь. Публику нельзя обманывать! Они же заплатили…» Много лет спустя доктор Жандрон признался: «Никогда за мою долгую жизнь врача я не видел более прекрасной смерти». 

История болезни Шаляпина вошла в зарубежные учебники гематологии как эксквизитный случай. «Этого просто не может быть!—разводили руками доктора.—Богатырское телосложение и—лейкемия, да еще в таком возрасте!» Судя по всему, у Федора Ивановича был острый миелобластный лейкоз, который практически не встречается у 65-летних пациентов. Необычная шишка на лбу тоже получила объяснение. За зеленоватый цвет, вызванный повышенной активностьюлейкоцитарногофермента миелопероксидазы, специалисты назвали эту опухоль хлоромой (от греч. chloros—зеленый). Она образуется при скоплении под кожей патологически измененных клеток крови (гранулоцитов). Хлорома—визитная карточка миелобластного лейкоза: как правило, она служит первым признаком заболевания. При современной интенсивной терапии шанс излечиться от ОМЛ имеют лишь 15–30 % больных. А предсмертные жалобы на пересохшее горло—по-видимому, последний привет от сахарного диабета.