Мировая медицинская наука ударными темпами разрабатывает новые препараты для лечения онкологических заболеваний. Кажется, не сегодня, так завтра мы получим возможность справляться со всеми их видами. Но чем дальше наука двигается по этому пути, тем дороже становится лечение. Экспертов занимает вопрос: кто должен оплачивать дальнейший прогресс? В своей статье, опубликованной в The ASCO Post, профессор John F. Smyth, онколог Университета Эдинбурга (Шотландия), со знанием дела рассуждает об этой проблеме и предлагает, как ему кажется, простое решение.

«За последние 20 лет в мире создано беспрецедентно много эффективных лекарств для лечения злокачественных новообразований, — пишет проф. J. F. Smyth. — Совсем скоро возможно появление методов лечения некоторых ранее неизлечимых форм заболевания». Потребность в новых лекарствах постоянно растет, наука демонстрирует блестящие результаты, но стоимость новых препаратов многим пациентам и государствам становится не по карману. Это неправильно! Причем очевидно, что тех, кто участвуют в производстве лекарств, легко критиковать и обвинять в корыстолюбии. Но профессор Smyth полагает, что в конечном итоге ответственность за это лежит на всем обществе.

Наука и фармацевтическая промышленность регулярно радуют общественность своими инновациями. Время разработки препаратов значительно сократилось. Этому, кстати, помогло тесное сотрудничество между клиническими исследователями и регулирующими органами, особенно Управлением по надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов США (FDA) и Европейским агентством по лекарственным средствам (EMA).

Самым большим препятствием на пути нового становится этап постлицензирования, когда плательщики и специалисты по оценке технологий здравоохранения должны решить, соблюдена ли в новом лекарственном средстве пропорция между ценой и выигрышем, а также сравнить новшество с уже существующими методами лечения и понять, выгодно ли это для всегда ограниченного бюджета.

В статье, опубликованной в The ASCO Post, д-р Hagop M. Kantarjian отмечает, что средняя стоимость курса лечения онкологического заболевания в период между 2000 и 2017 годами увеличилась с 10 до 170 тысяч долларов. С учетом того, что одобрено много новых лекарственных средств, можно было бы надеяться, что рынок сам снизит цены. Этого, к сожалению, не произошло. Но, так или иначе, чтобы сделать лечение доступным для пациентов, необходимо найти приемлемые для всех способы определить соотношение «цена / выигрыш от лечения».

ТРУДНОСТЬ В ОЦЕНКЕ НОВЫХ МЕТОДОВ

Практикующие врачи отмечают трудности в оценке новых препаратов для лечения онкологических заболеваний и подчеркивают необходимость разработки протоколов, в которых используются все более сложные, дорогостоящие схемы с несколькими лекарственными средствами.

Использование биомаркеров и генетическое профилирование при проведении клинических испытаний позволили бы делить пациентов на небольшие группы, однородные в отношении ответа на лечение, что в дальнейшем привело бы к более адресному использованию препаратов с наибольшим выигрышем для пациентов. Такой подход должен улучшить результаты лечения и облегчить финансовое бремя и пациентов, и общества в целом.

ОДИН ИЗ ВЕЛИЧАЙШИХ ВЫЗОВОВ СОВРЕМЕННОСТИ

Со всем, что излагает проф. J. F. Smyth, трудно не согласиться. И мировая наука действительно делает потрясающие успехи. И проблема с оплатой чудес медицины тоже налицо. Так какое решение предлагает профессор? Кто должен оплачивать прогресс?

По его мнению, в конечном счете именно высокодоходная фармацевтическая отрасль должна снизить стоимость лекарств. Именно здесь общество должно уточнить, что подразумевается под «стоимостью», и, возможно, смириться с более низкой отдачей от инвестиций в здравоохранение.

В конце 2018 года Американское общество клинической онкологии (ASCO) и Европейское общество онкологов (ESMO) опубликовали результаты совместного анализа, где сравниваются системы оценки выигрыша от новых препаратов, которые они используют. Эти системы предполагают анализ различных параметров выигрыша от использования препарата: выживаемость, которая увеличилась в рамках клинических испытаний (общая или только выживаемость без прогрессирования), размер выигрыша, токсичность и т. д. Анализ показал, что ведущие онкологические организации Америки и Европы во многом схоже интерпретируют результаты клинических испытаний, оценивают показатели преимуществ новых методов лечения. Но есть и области, в которых системы оценки расходятся. Например, одно из ключевых различий заключается в том, что в методике оценки ASCO понижающие ценность препарата коэффициенты учитывают и умеренные побочные эффекты, в то время как в структуре ESMO учитывается только серьезная токсичность препарата. Есть между системами различия и в отношении способов оценки абсолютного и относительного прироста выживаемости, определяющего уровень ценности препарата.

«Я считаю, что вопрос оценки эффективности здравоохранения представляет одну из самых больших проблем современности», — говорит профессор Smyth.

Определить реальную стоимость разработки нового препарата трудно, но в ней, безусловно, должно быть учтено желание акционеров получить вознаграждение. В прошлом году в интервью Financial Times генеральный директор крупной фармацевтической компании заявил, что «их главная ответственность была перед акционерами». О пациентах или потребностях медицинских работников этот большой руководитель не упомянул ни разу! Врачи должны поступать иначе. Однако они не разрабатывают и не производят лекарства. Это дело бизнеса, а он живет по своим законам.

СНИЖЕНИЕ СТОИМОСТИ НОВЫХ АГЕНТОВ — ПОЛЬЗА ДЛЯ ВСЕХ?

«Конечно, нам нужны инвестиции в фармацевтическую отрасль, ее продукция важна, — рассуждает проф. J. F. Smyth. — Несмотря на возможность неудач, фармацевтика остается одной из самых успешных областей в глазах инвестора. Производители лекарств все чаще хотят, чтобы в прессе больше упоминали об этическом аспекте их бизнеса. Поэтому я полагаю, что для обеспечения собственной устойчивости и, прежде всего, для сохранения возможности предоставлять эффективные лекарства тем, кто в них нуждается, мировая фармотрасль согласится получать меньшую отдачу, что непосредственно повлияет на стоимость препаратов».

По сути, проф. J. F. Smyth приходит к выводу, что новые исследования должны оплачивать инвесторы и фармпроизводители.

Но вот вопрос: как их заставить? Я полагаю, что сделать это невозможно в принципе. Любое коммерческое предприятие создается с одной целью — приносить прибыль. Тот, кто вкладывает деньги в предприятие, приносящее меньше денег, чем другие, в конечном счете прогорит.

Сегодня фармпромышленность имеет активную поддержку инвесторов потому, что изобретение и выпуск лекарств приносят самую большую отдачу. Как только появятся области, сулящие бóльшие барыши, инвесторы потянутся туда. И винить их не в чем. Таковы законы рынка, а они — как законы природы, спорить с которыми бессмысленно. Лучше их изучать и им следовать.

Из этого вовсе не следует, что платить за дальнейший прогресс некому. Может, кому-то покажется это банальным, но платить предстоит государству, нашими деньгами. Других источников финансирования нет.

Если кто-то забыл, напомним: одна из функций государства — перераспределение материальных благ в соответствии с принципом социальной справедливости в целях достижения каждым гражданином достойного уровня жизни, сглаживания социальных различий и помощи нуждающимся.

Определение это дано для социального государства, но в отношении вопросов здравоохранения верно для всех. Ведь главное богатство любого государства — здоровые граждане. И так или иначе в любой стране мира национальное здравоохранение с давних времен финансирует население. Разниться могут лишь формы оплаты, то есть способы изъятия денег из наших кошельков.

Олег Грибков