В США действует фармацевтическая компания, которая принимает лекарства, оставшиеся не использованными после лечения больных, и бесплатно передает пациентам, которые не могут сами их купить. Насколько возможно подобным путем обеспечивать лекарственными препаратами российских пациентов, мы попросили прокомментировать Ирину Валерьевну Боровову, руководителя ассоциации онкологических пациентов «Здравствуй!»

— Ирина Валерьевна, был бы для России полезен этот американский опыт снабжения онкобольных лекарствами, не использованными другими пациентами?

— Не уверена. Но перед тем, как обратиться к нашей стране, прокомментирую ситуацию в Америке. Мне рассказала о ней моя коллега из США, руководитель одной из организаций онкологических пациентов, страдающих раком молочной железы. Такой трафик лекарственного обеспечения практикуется в США и в других штатах, не только в Теннесси. К тому же в стране действуют несколько сайтов, откуда больные могут узнать, какие лекарства доступны в настоящий момент. Но механизм имеет серьезное ограничение.

Через компанию Good Shepherd и подобные ей американцы передают друг другу только препараты, которые они закупили сами в рамках целиком проплаченного ими лечения. Но если лечение оплачивают страховые компании, то они сами «перенаправляют» такие лекарства. Например, передавая их для терапии онкологических пациентов с тем же диагнозом. И подчеркну, что весь этот трафик идет с обязательным участием клиник.

Они напрямик получают лекарства от фармкомпаний, сами хранят эти препараты. И если больной или его родственники жертвуют кому-то неиспользованное лекарство, то клиника получает письменное извещение об этом и сама пересылает лекарство врачу, который теперь будет его применять. На руки больным препараты не выдаются.

Если же говорить о европейских странах с наиболее развитыми и одновременно самыми гуманными и социально справедливыми в мире медицинами, как, например, в Германии, то там «американский трафик» не нужен. Каждый немец обязан иметь государственное обязательное медицинское страхование. В этот страховой пакет по немецким законам включается любой онкологический препарат, даже самый дорогой и только что зарегистрированный Европейской комиссией по лекарственным препаратам (EMA), если лечащий онколог решает, что такое лекарство необходимо пациенту. Правда, это становится возможным при поддержке госбюджета и фармкомпаний–производителей онкологических средств и после согласования со страховой компанией.

Итак, немецкие онкологические пациенты практически никогда не покупают противоопухолевые лекарства за свой счет. В Великобритании, Голландии, скандинавских странах, словом, у большинства «старых европейцев» аналогичная ситуация. Соответственно, никто даже не пытается открыть там фирмы, подобные Good Shepherd.

— Вернемся теперь к российским делам.

— Мне кажется, что у нас подобный бизнес не получил бы успешного развития, потому что большинство онкологических больных-россиян лечатся в государственной медицинской системе и лекарства принимают не дома, а в стационарах, в том числе и однодневных. Но в такие учреждения запрещено законом приносить свои препараты, чтобы врач их использовал в лечении. С другой стороны, государственная клиника не имеет права принять от больного, который лечится по линии ОМС, деньги на покупку лекарств, необходимых в рамках такого лечения, и самой закупить их в аптеке.

— В СМИ столько пишут о жалобах больных, которым приходится приносить в больницы купленные ими средства, хотя в стандартах по лечению их болезней эти препараты четко прописаны как льготные! Теперь оказывается, что закон закрывает этот путь, на который людей толкает само же государство...

— Я против нарушения законов, но в данной ситуации их несоблюдение пока остается наименьшим злом, с которыми вынуждены мириться и врачи, и медицинское руководство разных уровней. Медработники закрывают глаза на эти незаконные действия, но сегодня таков единственный вариант лекарственного лечения для многих тысяч российских пациентов, причем не только с онкологическими заболеваниями.

— Тогда этот закон надо отменить.

— Я бы первая была против этого. Данное нормативное правило действует во всех развитых странах, и оно вполне обоснованно. Если доктор назначает препарат, он несет всю ответственность за результаты лечения. Вот, например, такая ситуация. Пациент принес в клинику купленный им онкологический препарат из группы моноклональных антител, который требует особого температурного режима при хранении, и просит врача, чтобы тот назначил ему данное лекарство. Но как доктору проверить, верно ли хранилось лекарство, не потеряло ли эффективность после того, как однажды, например, целый день в доме этого пациента не работал холодильник?

Правильным способом решить эту проблему станет открытие специальных аптек, лучше государственного подчинения. В них пациенты могли бы покупать лекарства, прежде всего те, которые льготными не являются и потому в государственные стационары не поступают, но которые больничный врач решает назначить пациенту. Кроме того (но это, конечно, мера вынужденная и, надеюсь, временная), пациенты могли бы покупать здесь препараты, которыми наше государство обязалось их снабжать бесплатно, но пока обязательств не сдерживает. После оплаты препаратов больным аптеки бы сами пересылали эти средства в стационары. Пока этот вопрос Минздравом еще не рассматривается, но мы сейчас готовим обращение в министерство с предложением об открытии таких аптек.

И раз уж мы заговорили об использованных препаратах в России, в том числе онкологических, то здесь есть проблема поистине нелепая, очень досадная и несравненно более крупная, чем та, которую мы обсуждали. Например, в Петербурге, на складе центральной фармацевтической базы, откуда местные льготники получают лекарства, недавно нашли 156 тыс. упаковок просроченных препаратов на сумму более 300 млн руб. Там были и препараты, применяемые при лечении лейкоза, стоимостью от 25 тысяч рублей за упаковку.

Случилось же так потому, что у нас пока нет законов, регламентирующих передачу между регионами лекарств, оставшихся невостребованными во многих ситуациях, которые не всегда можно предвидеть и в которых нельзя обвинять врачей. На Общественном совете при Минздраве мы, то есть представители пациентских ассоциаций и общественных организаций онкологов, уже не раз поднимали этот вопрос. Надеемся, что однажды нас услышат.

— Итак, руководимая вами ассоциация «Здравствуй!» не планирует сама как-то помогать больным и их родственникам обмениваться неиспользованными лекарствами?

— Действительно, это «не наша тема». Правда, я знаю, что на нескольких крупных пациентских чатах люди обмениваются такими лекарствами. Например, сегодня видела объявление: «У меня умер папа, осталось несколько упаковок паклитаксела. Отдам, кому нужен, препарат бесплатно». Но я рекомендую членам нашей ассоциации с осторожностью использовать препараты, предлагаемые в таких соцсетях.

— Тогда в заключение нашего интервью не могли бы вы рассказать о той «теме» помощи пациентам, которая не просто является «вашей», но которая уникальна по сравнению с тем, что делают другие аналогичные организации?

— Действительно, помимо традиционных видов помощи онкологическим больным со стороны подобных нам организаций, куда входят юридическая и психологическая поддержка, содействие в получении лекарств, организация консультаций по типу «второе мнение эксперта» и так далее, у нас есть и оригинальный проект.

Мы получили президентский грант для создания телемедицинской платформы, на основе которой лечащий онколог сможет проводить мониторинг пациентов — в постстационарный период или, к примеру, амбулаторно принимающих противоопухолевые препараты. Сегодня все больше опухолей становятся хроническими заболеваниями. Для ведения же таких больных в развитых странах широко применяется телемедицина. В ноябре 2018 года мы уже создали и начали предлагать онкологическим пациентам платформу для телемедицинских консультаций и дистанционного ведения пациенток по раку молочной железы. В 2019 году мы планируем расширить применение платформы для ведения больных еще 8 онкологических нозологий.

Когда ты сам прошел тяжелое лечение, понимал, что можешь умереть, происходит переоценка ценностей, и жизнь становится каждодневным счастьем. Такая нелепость, как отсутствие лекарств, гарантированных тебе государством как бесплатные, может лишить человека жизни, и об этом я призываю помнить всех участников процесса лечения пациента — и врача, и чиновника. И потом, надо не забывать, что рак не щадит никого и завтра каждый может оказаться на месте пациента без лекарств.

Беседовал А. Рылов